Статус контролирующего лица как единственное основание субсидиарной ответственности

Отечественная судебная практика по экономическим спорам сходна с маятником – она уверенно идет в одну сторону до «физического» предела, даже когда всем уже понятно, что точка равновесия и вообще предел здравого смысла пройдены.

Так было в свое время, например, в сфере налоговых споров (в части оценки добросовестности налогоплательщика) – до 2005 года можно была заключать договора с несуществующими компаниями (и суды не считали это не проявлением должной осмотрительности), а в 2007-08 годах, от налогоплательщика требовали уже глубокого аудита контрагента (в противном случае его лишали права на вычет или расходы).

Хотя удивляться сложно – неспособность быстро и адекватно отреагировать на изменение ситуации, к сожалению, неотъемлемая часть российского менталитета.

Еще одна чувствительная тема, в которой практика, кажется, выходит за рациональные пределы – это субсидиарная ответственность контролирующих лиц – для привлечения к этому виду имущественной ответственности скоро будет достаточно доказать лишь статус контролирующего лица (КДЛ). Все остальное окажется лишним.

Речь идет, в частности, о случаях, когда КДЛ не передает документы арбитражному управляющему в процедуре конкурсного производства в связи с их отсутствием (утратой). Текущая практика, в такой ситуации, без колебаний, возлагает ответственность на директора или иное лицо, которое должно располагать этими документами (включая конечных бенефициаров – Определение ВС от 23.01.2023 года №305-ЭС21-18249). В качестве доказательства того, что непередача документов негативно повлияла на формирование конкурсной массы, управляющему достаточно сослаться на предбанкротную отчетность должника, в которой фигурируют активы, не найденные в процедуре банкротства.

Еще 5-6 лет назад, такой подход казался странным и был исключением из практики. Суды исходи из того, что есть только два основания субсидиарной ответственности: доведение до банкротства, он же – невозможность удовлетворения требований кредиторов (ст. 61.11 ЗОБ) и неподача заявления должника (61.12. ЗОБ).

Непередача документов управляющему – это лишь презумпция причинно-следственной связи между действиями (бездействиями) КДЛ и банкротством должника (невозможностью удовлетворения требований кредиторов), то есть не передал – значит твои (установленные судом) действия привели к банкротству (пп.2 п2 ст. 61.11 ЗОБ).

Но при этом заявитель должен был раскрыть – какие именно действия совершило КДЛ (сделки, ценовая политика, утрата имущества, уклонение от взыскания долгов и т.д.), то есть, в любом случае, должна существовать «негативная» фактура в отношении КДЛ, которая указывает на «субъективную» причину банкротства. И только при ее наличии и уклонении от передачи документов предполагалось, что выявленные действия КДЛ были причиной банкротства должника.

Сейчас же практика вообще не предполагает выявления этих самых деструктивных действий со стороны КДЛ, достаточно факта уклонения от передачи документов и информации. Логика здесь следующая – раз не передал, значит было что скрывать, а раз скрывает, значит – виноват.

Возникают вопросы – а что делать, например, с правовой позицией ВС о том, что суды при рассмотрении споров о привлечении к субсидиарной ответственности, должны выявить причины банкротства и исключить тот факт, что несостоятельность должника была следствием объективных, внешних факторов (Определение ВС от 24.02.2022 года №305-ЭС20-11205). Если не переданы документы, как считают суды, делать этого не нужно, поскольку отсутствие документов само по себе указывает, что причиной банкротства являются невыявленные, но предполагаемые действия КДЛ (которые путаются скрыть, уклоняясь от передачи документов).

Еще вопрос – как быть с подходом к субсидиарной ответственности, как к виду гражданско-правовой ответственности, которая всегда предполагает установление «состава», в который входит, в том числе, «объективная сторона», то есть те самые действия, которые привели к банкротству должника (Постановление Президиума ВАС РФ от 06.11.2012 года №9197/12 по делу №А40-82872/10). Разве эта позиция не обязывает заявителей представить, а суд установить факты противоправных действий контролирующих лиц. Но – оказывается это уже лишнее, уклонение от передачи документов должника подразумевает такие действия и обязывает КДЛ доказать, что их не было (!?).   

В общем, уклонение от передачи документов должника уже давно является не презумпцией причинно-следственной связи между противоправными действиями КДЛ и наступившим банкротством, сейчас это презумпция самих этих действий.

Я совсем не против некоторого вполне разумного упрощения доказывания в обособленных банкротных спорах, например, понимаю «пониженный» стандарт доказывания сомнений в реальности хозяйственной операции при включении в реестры  (например, Определение ВС от 08.09.2019 года №305-ЭС18-25788); или, скажем, презумпцию осведомленности контрагента о причинении ущерба должнику  в случае очевидно невыгодных условий сделки (например, Определение ВС от 01.10.2020 года №305-ЭС19-20861); также приемлема субсидиарная ответственность участников группы должника, получивших предполагаемую выгоду от уклонения должника от погашения кредиторской задолженности или лиц, способствовавших реализации оптимизационных схем (Определения ВС от 25.09.2020 года №310-ЭС20-6760; от 24.12.2020 года №305-ЭС20-5422).

Но все имеет предел и на указанных выше (и некоторых иных разумных) «упрощениях», «презумпциях» и «стандартах» вполне можно остановиться. Этого достаточно для того, чтобы попытаться наполнить конкурсную массу или привлечь к ответственности недобросовестных КДЛ, при этом не затрагивая интересы лиц, не имевших злого умысла и/или не проявивших крайней неразумности (некомпетентности).

На примере использования презумпции доведения до банкротства (непередачи документов) в качестве самостоятельного основания субсидиарной ответственности, мы видим переход верной по сути тенденции упрощения доказывания недобросовестного поведения в механизм неизбирательного наказания и объективного вменения.

Вывод один, пора остановиться. Низовые арбитражные суды едва ли способны «поменять» массовый подход, но вот ВС может это сделать, откорректировав ситуацию в текущих Определения Экономической коллегии.

Перегибы лучше устранять на ранних стадиях, иначе – как это случилось со спорами о получении налоговой выгоды – баланс будет восстановить сложно: сейчас, например, ситуация здесь такова, что добросовестность налогоплательщика оценивается с учетом его потенциальной осведомленности о статусе контрагента второго, третьего и последующих звеньев. При этом понимания как объективно оценить такую осведомленность в практике как не было, так и нет.  

Автор: Дмитрий Морев

Источник: Закон.ру